Опубликовано в рубрике Biffy Clyro гoтoвят к выпуску свoй сeдьмoй aльбoм «Ellipsis», в кoтoрoм oни умудрились угрoбить взрывaющий мoзг прoг-рoк иx трex пoслeдниx плaстинoк в чeм-тo eщe бoлee, xм, безумном.
Грег Кокран услышал, как депрессия, писательский кризис и ментальность старой-доброй банды вылились в новый мощный звук.
В ланч-тайм после вчерашней эмоциональной ночи Biffy Clyro появляются с мутными глазами. Они заходят в «Sound Factory», звукозаписывающую студию в нескольких шагах от голливудской Аллеи Славы, расположенную прямо напротив бара «Big Wangs». Музыканты, одетые в черное, следуют друг за другом, сжимая в руках стаканы с кофе и сигареты-самокрутки.
Вчера в доме на Голливудских холмах, который участники группы делили последние шесть месяцев, ими была устроена приватная вечеринка с прослушиванием нового альбома «Ellipsis», который поступит в мировую продажу лишь в июле. Подкрепившись чаем и сэндвичами, трио, которое включает в себя фронтмена Саймона Нила и двух братьев-близнецов Джеймса (бас) и Бена (барабаны) Джонстонов, также осталось послушать собственное творение, покурить марихуану, посмеяться, отпраздновать и поразмышлять. Они чувствовали смесь облегчения с эйфорией, и чем ближе был рассвет, тем больше они, смеясь, хвастались: «Мы лучшая группа в этом гребанном мире!».
Завтра трио полетит домой в Шотландию, где в одной из комнат их деревенского дома будет репетировать перед своими летними шоу, в которые входит и хедлайнерство фестиваля «Reading & Leeds». Но сегодня группе нужно расставить все точки над «i» в их новом альбоме. Трио решило сделать это в Лос-Анджелесе, там же, где в 2009 был записан «Only Revolutions», а в 2013 – «Opposites», потому что музыканты любят качество студий, рабочую этику и местную ментальность, утверждающую, что «все возможно». Сам Саймон говорит по этому поводу следующее:
«Вы хотите создавать альбомы, которые будут на одной высоте с лучшими из когда-либо сделанных записей?» — из-за того, что настрой у нас был именно такой, в Шотландии с подобной ментальностью мы бы просто не прижились».
Студии «Sound Factory» — настоящий рай для технических гиков: реки проводов, странные инструменты и живая музыкальная история. В одном из углов находится невзрачный компьютер, размером с микроволновку, в котором можно найти оригинальные записи Питера Габриэла. Недалеко от него видно синтезатор, на котором играла Кейт Буш, и какой-то музыкальный секвенсор, похожий на R2D2. В разное время это место было домом для Бека, Моррисси, The Black Keys и команды, записывающей саундтрек к «Холодному сердцу». Для Biffy Clyro же оно стало детской песочницей. Другими словами, использование всех этих крутых штук явно пришлось им по душе.
Еще с Айршира группа всегда воспринимала свои альбомы как трилогии, так что этот, носящий номер семь, знаменует собой начало новой главы. И в «Ellipsis» музыканты ушли в полный отрыв. В их первом сингле «Wolves Of Winter» вы услышите настоящий наполеоновский заряд. Это Biffy Clyro в их гремящем совершенстве: наполненный огнем рок-гимн, вдохновленный документальным фильмом Дэвида Аттенборо о группе животных, которые защищают собственную территорию от незваных гостей.
«Мы буквально хватаем слушателя за воротник и кричим: «Это наша гребанная группа, вы можете ненавидеть нас сколько захотите, вы можете любить нас сколько захотите, но это наша гребанная группа!»
Но при этом «Wolves Of Winter» является типичной для Biffy Clyro композицией, если сравнивать ее с остальными треками нового альбома. До нашего разговора 6 из 11 треков с «Ellipsis» безумно громко прозвучали из покрытых деревянными панелями колонок, заставляя сам воздух сотрясаться. Там были трэп-биты и вокодеры («Rearrange»), американа и фортепьянные буги-вуги («Small Wishes»), упрощенные акустические вещи («Medicine») и многое другое. В альбоме можно услышать синтезаторный джи-фанк 90-х, драм-машины и даже детский хор. Это самые лучшие и продвинутые песни из всех, что группа когда-либо написала. И когда продюсер Рич Кости, копошащийся возле студии, описал его как «самый исследующий альбом группы на данный момент», он вовсе не преувеличивал.
«Какой смысл быть в группе, если ты собираешься лишь толочь воду в ступе и подстраиваться под формат? Я думаю, наши фанаты, настоящие хардкорщики, сейчас наслаждаются волнением. Они хотят думать, что мы потеряем прежнее звучание. И это часть вызова», — говорит Джеймс. «Всегда были и те, кто считал, что мы прекрасны, и те, кто считал, что мы отвратительны. И я хочу, чтобы все так и продолжалось. Я не хочу, чтобы мы казались людям надежной группой. Никому не нужны «старые-добрые гребанные Biffy Clyro». Это не романтично или загадочно. Я хочу такой реакции: «Кто эти долбанные придурки?! Что они делают?». Надеюсь, что этот альбом напомнит людям, что мы можем быть подключены к абсолютно разным источникам питания».
Новый экспериментальный поворот группы не должен восприниматься как абсолютный шок. Ведь это то самое трио, чей последний альбом «Opposites», вышедший в 2013, был опусом из 20 композиций, преднамеренно противопоставленным байтово-размерному потоковому потреблению музыки. Это был рискованный шаг, однако с его помощью группа смогла обрести еще больше фанатов, а такие песни, как «Black Chandelier» и «Stingin’ Belle», помогли ей подняться до статуса хедлайнеров «Reading & Leeds» в том же году.
«Оглядываясь в прошлое, это все кажется азартной игрой», — размышляет Саймон Нил, сидя в тенистом дворе студии «Sound Factory» вместе с Джеймсом и Беном. «Тогда мы были настолько упрямыми, что все это действительно имело смысл. Мы создали что-то по-настоящему особенное. Я не думаю, что мы бы чувствовали, что доказали, чего мы стоим, если бы не создали двойной альбом».
Хоть «Opposites» и оказался риском, который оправдал себя, без отрицательных моментов все же не обошлось: здоровье Саймона понесло огромные потери из-за написания альбома и его гастрольного продвижения. Во время своего хедлайнерского тура в апреле 2013 года группе пришлось отменить ряд шоу, ссылаясь на «серьезные дыхательные проблемы» 36-летнего музыканта. То время плохо отразилось не только на его теле, но и на психическом здоровье.
«В том году у меня было не так много дел», — говорит он, тяжело вздыхая. «Это интервью сейчас рискует превратиться в очень депрессивное, но до всего произошедшего многое случилось: наш самый первый тур-менеджер умер от лейкемии, Сторм (Торгерсон; дизайнер обложек группы) умер, моя бабушка умерла, брат моего лучшего друга умер прямо в Рождество… Было такое ощущение, что даже тогда, когда, хуже, казалось, быть уже не могло, все только продолжало ухудшаться».
Саймон на пять недель оказался погружен в период, названный им самим «фанк», во время которого уверенность в собственном умении писать песни покинула музыканта.
«Я был просто окутан ужасными мыслями», — объясняет он. «Это так типично для меня. У меня всегда будут проблемы с принятием здесь [постукивает по своей голове] того, что все идет хорошо, когда оно правда идет хорошо. Мне было необходимо серьезно поранить свою кожу в том году. Ведь мы сделали гораздо больше, чем я когда-либо смел мечтать, но я все равно чувствовал себя слегка неудовлетворенным и несчастным. Я стал реальным паникером. Я отменял дружеские встречи в последний момент, потому что не мог видеть людей. Я полностью утратил свою личность. Мы все были так сильно идейно преданы нашей последней пластинке, что я отдал ей каждый кусочек самого себя, а мне осталась лишь внешняя оболочка. У меня был в некотором роде срыв. И мне нужно было что-то, что смогло бы отфильтровать все это гребанное дерьмо».
Тем человеком, который смог ему помочь, была его жена Франческа. К слову, именно об этом и рассказывается в одной из самых чувственных песен альбома «Rearrange» («Я бы никогда не сломал твое сердце, я бы лишь помог вновь собрать его из уже сломанных частей»).
«Самый большой переворот произошел тогда, когда я понял, как несчастна была моя любимая», — говорит Саймон. «Она долго пыталась вытащить меня из этого «фанка». И я видел, как сильно это ее изматывало. Тогда я и понял, что если женщина, которую я люблю больше всех на свете, не может заставить меня почувствовать себя лучше, то мне нужно это исправить».
Пара уехала из Шотландии в Лос-Анджелес на два месяца. Они надеялись, что изменение пейзажа поможет вновь зажечь в Саймоне веру в самого себя.
«В итоге это случилось тогда, когда я меньше всего этого ожидал. Я сидел за фортепьяно и написал три песни, а затем отправил их ребятам, добавив, что действительно в восторге от композиций. И они ответили мне, сказав, что «треки чертовски невероятные». Я всегда буду помнить это, потому что именно тот день стал поворотным моментом в возвращении моей уверенности», — рассказывает музыкант.
Это было во время записи демо для альбома «Ellipsis», но также в то время Саймон заканчивал работу над своим дебютным сольным альбомом, носящим название «ZZC». Выйдет он, по словам музыканта, в 2017 году («Создание этой пластинки помогло мне окончательно отчистить свой разум. Она во многом дополняет альбомы Biffy Clyro. У меня есть обложка, есть вся концепция, — так что все это будет очень забавно»). Но при этом Саймон не скрывает факт того, что депрессия, вероятно, вновь накроет его «волнами, что проходят сквозь всю его жизнь». В прошлом году он впервые размышлял о том, что она, скорее всего, всегда была частью его личности, даже тогда, когда он был еще совсем ребенком.
«Я пытался понять, где же я так облажался, и потом вдруг понял: «Знаешь, а ведь, думаю, я всегда был немного депрессивным. Я всегда воспринимал все вокруг слишком серьезно». Это помогло мне взглянуть на происходящее в перспективе и не наказывать себя слишком сильно за то, что все кончилось этим ужасным копанием в своей голове. Потому что дело было не в том, что я гребанный музыкант и мое эго вышло из-под контроля или что-то еще, нет. Скорее, я больше думал так: «Нет-нет, это всегда будет частью меня». Это не определяет меня, это просто часть того, кем я явлюсь. И это не означает, что я чертов неудачник или что я ничего не стою. И это причина, по которой мы столь позитивно настроены сегодня, — последний год был значительно сильнее лишен темных тонов, чем все наши предыдущие лучшие года».
Создание «Ellipsis» было действительно победой, взятой упорством. Ведь Biffy Clyro – это та группа, участники которой подружились в возрасте 7 лет, основали коллектив в 15, отправились в тур по стране в автофургоне, играя чуть ли не в каждом туалете и, в конце концов, достигли хедлайнерства лучших фестивалей. Сегодня же Biffy Clyro входит в свой третий десяток сильнее, чем когда-либо ранее. Музыканты были свидетелями свадеб друг друга, переживали смерти родных и друзей и помогали друг другу бороться с зависимостями, но при этом они все еще не утратили дух той группы, что когда-то сидела в кругу и слушала Rage Against The Machine и Nirvana.
«Это все еще наша подростковая группа», — соглашается Джеймс.
Наш разговор плавно стекает в обсуждение того, «какой поворот ждет 10 альбом», но тут звонят из студии, приглашая группу войти. Финальная шлифовка «Ellipsis» не ждет, однако Саймон стремится окончательно поставить точку в этом интервью:
«Из-за того, что мы начали в столь юном возрасте, все это действительно является частью того, кто мы есть. Это не просто хобби – это внутри нас. Мы определяли себя участниками группы с пятнадцатилетнего возраста. И мы собираемся создавать музыку еще долгое время. Мы никогда не загоняем себя в угол, и именно это делает следующие 10 лет столь интересными».
Biffy Clyro вполне могут считаться одной из самых больших групп Великобритании, но также они являются и одной из самых неунывающих. Результатом действительно сложных для трио 18 месяцев стал самый авантюрный и честный альбом за весь срок существования группы (21 год!). И это настоящий триумф «все той же мальчишечьей группы», которой они всегда и являлись.
Перевод для Britishwave.ru: Дарья ШамоноваГрег КокранNew Musical Express